Повелитель стеклянной гармоники. как узник карлага стал лидером «второй волны» советского авангарда

Список выставок

При жизни персональных выставок не было.

•  — Музей изобразительного искусства. Тарту, Эстония
• 1970 — Выставочный зал Союза художников. Таллин, Эстония
•  — Выставочный зал МОКХГа. Москва
•  — Выставочный зал МОКХГа. Москва
•  — Государственный художественный музей. Таллин, Эстония
•  — Выставочный зал Любительского объединения «Эрмитаж». Москва
•  — Выставочный зал Тимирязевского района. Москва
•  — ЦДХ. Москва
•  — Государственный исторический музей. Таллин, Эстония
•  — Государственный художественный музей. Таллин, Эстония
•  — Галерея «Романовъ», Москва
•  — Государственный литературный музей, Москва
• 2011 — Галерея «Веллум», Москва. «Сюрреалистические фантасмагории через поколения. Графика 1950-х — 1960-х гг.»

В 1987 году режиссёры Андрей Хржановский и Валерий Угаров сняли о Ю. Соостере мультипликационный фильм «Пейзаж с можжевельником», одним из художников фильма был сын Юло Соостера — Тенно-Пент Соостер (см. о нём: ). В 1988—1990 годах режиссёр Андрей Хржановский снял полнометражный мультипликационный фильм «Школа изящных искусств» («School of Fine Arts») о творчестве Юло Соостера, художник-постановщик фильма — Тенно-Пент Соостер.

«Я сейчас занят яйцами»

Постепенно Юло стал частью московского художественного круга.

В это время он много ходит по издательствам, предлагая свои рисунки. Рисунки обычно нравились, но предлагать работу издательства не торопились. Однажды он получил заказ от Детгиза на книгу для детей о стеклянном заводе в Гусь-Хрустальном. Как выяснилось, автор книги — мама будущего друга Соостера, художника Эрнста Неизвестного. Иллюстрации к книге сделаны совместно с Ю. Нолевым-Соболевым.

В Москве быстро начало создаваться новое искусство. Возвращались из ссылки репрессированные художники, проходили первые выставки современной живописи, со всей страны приезжали в Москву молодые люди, чтобы работать и учиться.

Юло Соостер оказался в центре новых художественных поисков.

Он начинает участвовать в выставках, получать заказы на оформление книг. Правда, в издательствах, особенно в детских, требуются только реалистические рисунки, и Соостер делает тысячи эскизов, пытаясь одновременно угодить требованиям издательств и сохранить свою художественную манеру.

В дом Соостеров на улице Красина приходят новые друзья и бывшие товарищи по неволе, например поэт Роман Сеф. Он познакомил Юло с человеком, который сыграл в его судьбе особую роль — Юрием Нолев-Соболевым. Главный художник издательства «Знание», а потом — журнала «Знание — сила», Нолев-Соболев приютил в журнале группу молодых авангардистов, разрабатывавших новый художественный язык — Эрнста Неизвестного, Юло Соостера, Илью Кабакова и других.

Юло Соостер и Юрий Соболев в мастерской Соостера
Фото А. Соловья / из архива Тенно Соостера

В это время Соостер начал много работать как художник-иллюстратор научной фантастики. Оформлял книги Рея Брэдбери, Клиффорда Саймака. Когда издательство «Знание» начало готовить двухтомник «Физика — близкое и далекое» о фундаментальных проблемах на стыке наук, оформить его предложили Соостеру. Он принялся за работу — и был очарован ею; стал читать книги по физике и говорил, что, доведись ему родиться заново, он стал бы физиком, а не художником.

Впоследствии критик Юрий Герчук так оценивал его книжную графику: «Юло искал новые формы иллюстрирования научно-фантастической литературы. Он прочел ее не как юношеское чтение, а как вполне серьезную, наиболее остро воплотившую тревожный дух нашей эпохи, литературу».

Хотя работа иллюстратора зачастую тяготила его — нужно было выслушивать бесконечные придирки проверяющих и подлаживаться под требования бытующего вкуса, но именно там, в иллюстрациях детских книг и научной фантастики, начал оформляться его стиль, там впервые появились те удивительные образы, которые стали потом узнаваемыми в его живописи и графических работах: загадочные кистоперые рыбы, девушки-кентавры, огромное, как бы парящее над землей, яйцо…

Фото: artinvestment.ru

Юло Соостер. Глаз-яйцо. 1964–1966 годы

Фото: pallasart.ee

Встречаясь с Соостером, художники спрашивали: «Юло, чем ты сейчас занимаешься?» — «Я сейчас занят яйцами». Они не понимали, и тогда Соостер объяснял: «Яйцо — это символ жизни. Яйцо — это рождение!» Он писал громадные яйца. Яйца над землей, пасхальные яйца в цветах, серии яиц.

Лидия Соостер вспоминает о статье А. Якимовича «Мудрость заключенного», автор которой так увидел работы Соостера: «Он задался вопросом, почему вчерашний заключенный начал писать “Мировое яйцо”, просматривающееся во всех предметах, которые фигурируют в его картинах. Потому что это форма оптимального выживания, идеальная Платонова конфигурация состояния заключенности, она же — магическая свобода».

Юло Соостер. Иллюстрации к книге К. Эвальда «Туман». Разворот. 1961 год

По свидетельству Лидии Соостер, уже переехав в Москву, «Юло поддерживал самые теплые отношения со своими друзьями-художниками в Тарту. Город он всегда вспоминал с нежностью, любил порассказать о юношеских и студенческих днях, вспоминал первого эстонского художника-авангардиста Адо Ваббе. В Тарту жили его друзья. Юло привозил им свои работы, смотрел их работы, они рассуждали о свободе творчества, о поиске новых форм, обсуждали главную идею Юло о создании многослойных живописных фактур.

…Вспоминали они и своего любимого учителя и наставника Эльмара Китса, которого Юло обожал и был ему верным оруженосцем, как Санчо Панса».

Цитаты Марка Твена

Твена называют «самым американским писателем». Его резкая критика политики США и культуры резонирует даже сегодня. Марк, помимо историй из детства, охватывал социальные, экономические и расовые различия с блестящим остроумием и глубокой убежденностью. К примеру, роман «Позолоченный век», написанный в соавторстве с Чарльзом Дадли Уорнером, является удивительно острой сатирой американских нравов. Юмористические иллюстрации в книге изображают негодяев и спекулянтов, которые управляли американской политикой. Рассказ «Простофиля Вильсон» построен вокруг жизни двух мальчиков: один, рожденный в рабстве, является на 1/32 чернокожим; второй белый, он появился на свет, чтобы стать хозяином первого. К произведению идет расширенная версия «Puddn’head Wilson’s Calendar» с выборкой легендарных афоризмов и остроумных шуток Твена. Оттуда появились такие фразы:

«Дурак сказал: «Не клади все яйца в одну корзину!» — иными словами: распыляй свои интересы и деньги! А мудрец сказал: «Клади все яйца в одну корзину, но… береги корзину!».

«Храбрость – сопротивление страху, подавление страха, а не отсутствие страха. Если человек не способен испытывать страх, про него нельзя сказать, что он храбр».

«Почему мы радуемся рождению человека и грустим на похоронах? Потому что это не наше рождение и не наши похороны».

В каждом произведении Марка Твена встречаются остроумные шутки и саркастические эпитеты. Он так изъяснялся и в повседневной жизни.

«Единственный способ сохранить здоровье — это есть то, чего не хочешь, пить то, чего не любишь, и делать то, что не нравится».

«Раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит».

«Жизнь по большому счету состоит не из фактов и случаев. Она состоит в основном из той бури мыслей, которая постоянно проносится в голове».

Выбор псевдонима

Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс, который в итоге стал Марком Твеном, родился в 1835 году в деревне Флорида, штат Миссури. Он провел детство в соседнем городке под названием Ганнибал, который находился на берегу реки Миссисипи. Клеменсу было 11 лет, когда умер его отец. Чтобы помочь семье с деньгами, молодой Сэмюэл начал работать продавцом и курьером. Он также устроился наборщиком текстов на типографию. В 17 писатель опубликовал свой первый комический скетч «The Dandy Frightening the Squatter».

Вскоре тяга к путешествиям и морю привела Клеменса на пароход. Он изучал Миссисипи, как эффективно ориентироваться в ее течениях, «читать» реку и постоянно меняющиеся каналы, рифы, подводные коряги и скалы, которые «вырвали бы жизнь из самого сильного судна, которое когда-либо плавало». Тогда же писатель выбрал свой псевдоним. Имя Mark Twain означает «метка двойка». Фразу кричали, когда судно достигло места с минимальной глубиной. Она составляла две морские сажени – около 4 метров.

Литература

• Ülo Sooster, Ilya Kabakov. Illustration as a way to survive. Kortrijk: Kanaal Art Foundation ; Birmingham: Ikon Gallery, 1993
• Kabakov I. Ülo Soosteri piltidest: subjektiivseid märkmeid. Tallinn: Kirjastus «Kunst», 1996
• Ülo Sooster, 1924—1970. Tallinn: Eesti Kunstimuuseum, 2001
• Соостер Л. Время Юло Соостера//Зеркало. Литературно-художественный журнал. Тель-Авив, 1997, № 5-6 (июнь).
• «Другое искусство»: Москва 1956—1976. В двух томах / Сост. Л. П. Талочкин, И. Г. Алпатова. — Москва: Художественная галерея «Московская коллекция», СП «Интербук», 1991. — Т. 1, 2. — С. 16, 20, 23—25, 51, 57, 59—61, 74, 77, 97—100, 105, 107, 117, 129, 134, 135, 146, 153, 157, 161, 164, 171—173, 176, 201, 205, 229, 295 (I); 6, 7, 9, 168—170, ил., портр, (II). — Т. 1: 342 с.; Т. 2: 234 с.
• «Другое искусство»: Москва 1956—1988. М.: ГАЛАРТ, 2005
• Соостер Л. «Я с улицы Красина». Москва: СБМ-галерея, 2009

Фильмы по Марку Твену

Марк Твен опубликовал свой последний завершенный роман «Личные воспоминания о Жанне д’Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря» в 1896 году. Изначально он сделал это анонимно, считая, что так публика воспримет его более серьезно. Стратегия не сработала, поскольку вскоре стало известно, кто был автором. Однако в последующие годы писатель размещал некоторые работы анонимно, а другие, по его пожеланию, нельзя было публиковать до его смерти.  

Последние годы были очень тяжелыми для Твена. Умерли трое из четырех его детей, а затем и жена. Проводя время в разъездах с лекциями, он увидел свой некролог в New York Journal. Тогда же Марк произнес свою знаменитую фразу: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». За год до того, как писатель умер, он сказал: «Я пришёл в 1835 году с Кометой Галлея, через год она снова прилетает, и я рассчитываю уйти вместе с ней». Все произошло именно так, как он сказал в 1910 году.

Марк Твен оказал огромное влияние на журналистику и многие литературные жанры. Его хвалили как «величайшего юмориста, которого произвела страна», а Уильям Фолкнер назвал его «отцом американской литературы». По произведениям писателя снято немало фильмов. Больше всего экранизаций, что вполне ожидаемо, получили романы о Томе Сойере и Гекльберри Финне, как у нас, так и за рубежом. Однако были и ленты, снятые про самого писателя. В 1976 году вышел советский фильм «Марк Твен против» с Олегом Табаковым в главной роли.

Фильм «Рыцарь Камелота», вышедший в 1998 году, был снят по произведению «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». На экраны перенесли также «Принца и нищего» и «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов». Последняя на данный момент картина, снятая по произведениям Твена, называется «Банда грабителей».

Соостер Юло

Соостер Юло  Иоханнесович (1924-1970) — советский эстонский художник.

Мы обращаемся к творчеству художника Юла Ильмара Иоханнесовича Соостера _ (1924—1970), пристрастие которого к научно-фантастическому жанру было -очевидным. Он иллюстрировал произведения Р. Брэдбери, К- Саймака, Г. Каттнера, А. Азимова, С. Гансовского и других фантастов; создал несколько научно-популярных фильмов. На протяжении ряда лет появлялись в «Знание — сила» его яркие метафорические иллюстрации. Картины Юло Соостера выставляются -в художественных музеях Таллина, Тарту, Праги, Стокгольма.

Из десяти присужденных лет Соостер отбыл лишь семь (1948—1956).— благодаря смерти Сталина. История обыкновенна и типична. Тартуский художественный институт, где Соостер учился, посылал лучших своих выпускников в заграничные поездки. Соостер и пятеро его товарищей, попав в это число, строили планы и обсуждали возможную поездку. Их арестовали и инкриминировали попытку захватить самолет и перейти границу.

В лагере Соостера сначала определили пожарником. Ночные обходы позволили ему потихоньку выкраивать время для рисования и даже живописи. Затем Долинка — центр Карлага. Соостер работает в межлагерном доме культуры — сначала столяром, потом главным художником. В его обязанности входило изготовление всякого рода стендов, оформление соревнований, выставок типа сельскохозяйственных и т. д., а также копирование с репродукций картин Третьяковской галереи — его начальница была «большой» эстеткой и любила прекрасное.

Портрет заключённого.    1953 год.

В Долинке Соостер познакомился с Л.И. Стерх, художницей, окончившей отделение игрушки в Школе художественных ремесел. География ее ссылки начиналась с Тайшета, где ее ждал лесоповал, потом она стала маляром-художником и красила квартиры начальников: они были аккуратны и не запускали своих жилищ. Печлаг, как и Тайшет, был спецлагерем, там ходили под конвоем, с номерами — на шапке, на спине и на правой штанине, женщины — на юбке.

Лагерная жизнь.

Вскоре после освобождения Стерх стала женой Соостера (ему оставалась еще значительная часть срока), и он добился разрешения жить с женой за зоной. Благодаря этому обстоятельству сохранились его карандашные портреты. Правда, обошлись они ему дорого: найденные во время «шмона» рисунки полетели в огонь, а Соостеру, когда он кинулся за ними, удар сапога выбил передние зубы. Все же рисунки удалось спасти: очень уж плотно была увязана пачечка. А потом он их постепенно переправил за пределы зоны, где их сохраняла жена.

Автопортрет.

Портреты эти, как и автопортрет маслом того времени, сделаны, конечно, профессионально, в них много достоинств, но в них мало Соостера-творца. Это видно, если сопоставить их с послелагерным искусством художника, где его истинный почерк — в игре воображения, фантазии, гиперболе, технических выдумках.

Судьба Соостера и после освобождения оказалась нелегкой. Союз художников Эстонии принял его без энтузиазма, и хотя национальные корни были и оставались в его творчестве очень сильными и с Эстонией он никогда не порывал, он покидает ее ради Москвы, надеясь, что в большом городе будет легче. Но и в Москве он не очень пришелся ко двору. (Труднее поверить, но Юло Соостера так и не приняли в Союз художников!) Но потом научился книжному делу, стал мастером. Работал во многих издательствах, на студии «Союзмультфильм». В группе художников-авангардистов участвовал в скандально известной выставке 1962 года. Там, в Манеже, Н.С. Хрущев его спросил: «Вы откуда приехали, молодой человек?» «Из лагеря»,— прозвучал ответ. Б.И. Жутовский вспоминает, что после того как Юло Соостер сказал Хрущеву, что просидел семь лет в лагере, Хрущев на некоторое время замолчал. Наступало тревожное время, казалось, снова замаячила тень сороковых годов. Тогда никто посажен не был, но некоторые лагерные письма, могущие стать какой-то уликой, были сожжены.

Соостер постоянно занимался живописью, используя найденное в иллюстрациях. В литературе любил фантастику, в ней чувствовал себя более независимым от метода социалистического реализма, свободно прибегал к гиперболе, ассоциациям, игре воображения. Он любил эксперимент с материалами, красками, пробовал наносить их пальцем, тряпочкой; делал коллажи, рисовал белилами по черному полю. Художник искал свой стиль. Ему, прошедшему через увлечение Дали и Пикассо, поиск был нужен, чтобы найти себя. Накануне неожиданной, безвременной смерти Соостер прибился к своему берегу. Но ступить на этот не успел.
Ю.Й. Соостер умирает, едва достигнув сорока шести лет, от инсульта — разве это не то же медленное истребление?

В. А. Тиханова.

Рубрика: АРХИВ САЙТА «ЗАПИСКИ О ХУДОЖНИКАХ

Особенности лунного пейзажа

В 1962 году прошла знаменитая выставка в Манеже. Вместе с другими художниками-авангардистами в ней участвовал Юло Соостер. Лидия очень хорошо запомнила, как это происходило: «…всю ночь они развешивали свои картины. Говорили, что, может быть, утром пожалует сам Хрущев. Часов в двенадцать ночи приехала министр культуры Фурцева со своей свитой, она ходила по залам. … Юло вернулся домой ночью, он долго не мог успокоиться, все рассказывал, как сильные мира сего приценивались к стоимости картин, как договаривались о покупке после закрытия выставки. Наступило утро. Юло, в черном костюме из фрачного сукна и в белой рубашке с бабочкой, в приподнятом настроении вернулся в Манеж

Он верил, что “хозяин” страны признает их искусство… Хрущев был для Юло важной фигурой. Он развенчал Сталина, освободил арестованных, реабилитировал невиновных

Я приехала на выставку часам к двенадцати и услышала о происшедшем скандале. Все было подстроено заранее, говорил потом Юло. Закончив на первом этаже разгром Никонова и Фалька, Хрущев спросил у председателя Союза художников Герасимова: “Ну, где эти абстракционисты?”»

Юло Соостер. Лунный пейзаж. 1960-е
Фото: Музей AZ

Пройдя по залу, Хрущев направился к голубому пейзажу Соостера. Художник стоял рядом. Между ними состоялся такой диалогЦитата по мемуарам Лидии Серх:

ХРУЩЕВ. Это что?

СООСТЕР. Лунный пейзаж.

ХРУЩЕВ. А ты что, был там, мудак?

СООСТЕР. Я так себе представляю.

ХРУЩЕВ. Я тебя на Запад отправлю, формалист! Нет, я тебя вышлю. Нет, я тебя в лагерь отправлю!

СООСТЕР. Я там уже был.

В газетах потом писали, что на встрече с Хрущевым художники «бекали» и «мекали». Соостер, который даже в лагере обращался к товарищам по несчастью — «сударь мой», услышав матерную брань Хрущева, видимо от неожиданности начал забывать слова; газеты не упомянули, что русский язык для Юло не был родным.

Выставку зрители так и не увидели.

Сын Соостера Тэннопент, в то время детсадовец, вспоминал, что на следующий день после разгрома выставки воспитательница с ужасом рассказала его родителям, будто бы маленький Тэнно сообщил в группе: «Я дядю Хрущева не люблю, потому что он на моего папу кричал». Услышав это, умудренные опытом родители тут же сожгли всю идеологически невыдержанную переписку и кинулись искать недалеко запрятанные лагерные чемоданы.

Хрущев на выставке в Манеже. 1962 год

К счастью, чемоданы не пригодились, но пришло распоряжение — всех художников вызвать в ЦК партии. Все картины Соостера с выставки были конфискованы, и вернули их только через полгода. Работы тоже не было.

К этому моменту Соостер уже был международно известным и признанным художником. После разгрома в Манеже он, чтоб не тревожить родных, стал скрывать от них свое участие в зарубежных выставках. В то время он выставлялся в Польше, Чехословакии, Италии, Испании; о нем писали европейские и американские журналы.

Постепенно заказы на книги стали возвращаться.

Соостер смог осуществить свою давнюю мечту — создать в Москве «атмосферное» художественное кафе по образцу европейских. Соостер и Соболев смогли убедить начальство кафе «Артистическое» в проезде Художественного театра, что для репутации заведения будет лучше, если к посетителям относиться не как к клиентам, а как к друзьям. С этого времени кафе стало любимым местом московской художественной богемы. Завсегдатаями были актеры ближайших театров, студенты театральных вузов. Театральный критик Александр Асаркан всегда что-то писал, сидя в углу; здесь можно было встретить известного диссидента Александра Есенина-Вольпина, писателя Павла Улитина. В кафе собирались художники, режиссеры, журналисты. Однажды в «Артистическом» прошел концерт опального Булата Окуджавы, любимца московской интеллигенции.

Многие из посетителей «Артистического» были и друзьями дома Соостеров, участниками их «вторников». Ирина Уварова, жена диссидента Юлия Даниэля, вспоминает: «В ту пору все мы долго и подолгу общались, но нигде не набивалось более людей, чем в подвале на улице Красина».

К этому времени Юло уже был признанным лидером в кругу московских нонконформистов.

В 1968 году в журнале «Детская литература» вышел разворот о Соостере с его фотографией. Статью написал Виктор Пивоваров. «Он вспоминал, как впервые попал в мастерскую Юло и удивился фантастическому беспорядку, а с другой стороны, строжайшему ритму в вещах и в мыслях, выраженных чрезвычайно просто и сильно, как удар колокола». Соостер, не избалованный официальными знаками признания, был очень рад выходу этой статьи.