Знакомство Фриды Кало с Львом Троцким
Романтическим ореолом овеяны отношения Фриды Кало с Троцким. Мексиканская художница восхищалась «трибуном русской революции», тяжело переживала его высылку из СССР и была счастлива, что благодаря Диего Ривере он нашел в Мехико приют. 9 января 1937 года Лев Троцкий и его жена Наталья Седова сошли на берег в мексиканском порту Тампико. Их встречала Фрида — Диего лежал тогда в госпитале. Фрида предоставляет убежище изгнанникам в доме своих родителей в Койоакане («голубой дом» Фриды), где они нашли, наконец, тишину и покой.
Яркая, интересная, обаятельная Фрида (после нескольких минут общения ее болезненных увечий уже никто не замечал) мгновенно пленила гостей. Почти 60-летний революционер увлекся, как мальчишка. Он всячески пытался выразить свою нежность. То будто невзначай притрагивался к руке, то тайком касался под столом ее колена. Строчил пылкие записки и, вложив их в книгу, передавал прямо на глазах своей жены и Риверы. Она тоже шлет ему записочки, пишет специально для него свой автопортрет. Наталья Седова о любовной авантюре догадывалась, а Диего, говорят, так никогда и не узнал о ней. «Я очень устала от старика», — якобы обронила однажды Фрида в кругу близких друзей и оборвала недолгий роман.
Есть и другая версия этой истории. Молоденькая троцкистка будто бы не устояла перед напором трибуна революции. Их тайное свидание состоялось в загородном поместье Сан-Мигель Регла, в 130 километрах от Мехико. Однако Седова зорко следила за мужем: интрижка была задушена на корню. Вымаливая у жены прощение, Троцкий назвал себя «ее старой верной собакой». После этого изгнанники покинули «голубой дом». Мексика не могла уберечь Троцкого от рук КГБ: в августе 1940 года его после нескольких неудачных покушений все-таки убивают.
Очарованный мексиканским простонародным бытом и искусными ремесленниками французский поэт Андре Бретон организовал после возвращения в Париж выставку «Вся Мексика» и пригласил для участия Фриду Кало.
Парижские снобы, пресытившиеся своими же выдумками, без особого воодушевления посетили выставку кустарных поделок, но образ Фриды оставил глубокий след в памяти богемы. Марсель Дюшан, Василий Кандинский, Пикабиа, Тцара, поэты-сюрреалисты и даже Пабло Пикассо, который дал в честь Фриды обед и подарил ей одну «сюрреалистическую» серьгу, — все оценили уникальность и загадочность этой особы. А знаменитая Эльза Скьяпарелли, любительница всего необычного и шокирующего, увлеклась ее образом настолько, что создала платье «Мадам Ривера».
Детство и юность
Родилась Магдалена Кармен Фрида Кало Кальдерон за три года до мексиканской революции, 6 июля 1907 года, в поселении Койоакан (пригород Мехико). Мать художницы Матильда Кальдерон была безработной фанатичной католичкой, державшей мужа и детей в строгости, а отец Гильермо Кало, боготворивший творчество Бетховена и Шопенгауэра, работал фотографом.
В 6 лет Фрида переболела полиомиелитом, в результате которого ее правая нога стала тоньше левой на несколько сантиметров. Постоянные издевки сверстников (в детские годы у нее было прозвище «деревянная нога») только закалили характер Магдалены. Назло всем не привыкшая унывать девочка, превозмогая боль, играла с парнями в футбол, ходила на плаванье и занятия по боксу. Также Кало умела грамотно маскировать свой изъян. В этом ей помогали длинные юбки, мужские костюмы и надетые поверх друг друга чулки.
Примечательно, что в детские годы Фрида грезила не карьерой художницы, а профессией врача. В 15 лет она даже поступила в Национальную подготовительную школу «Препараторию», в которой юное дарование на протяжении пары лет изучало медицину. Хромоногая Фрида была одной из 35 девушек, которые получали образование наравне с тысячами юношей.
В сентябре 1925 года произошло событие перевернувшее жизнь Магдалены с ног на голову: автобус, на котором 17-летняя Кало возвращалась домой, столкнулся с трамваем. Металлические перила вонзились девушке в живот, проткнули матку и вышли в паховой области, позвоночник сломался в трех местах, а ногу, искалеченную детской болезнью, не спасли даже три чулка (конечность поломалась в одиннадцати местах).
Три недели барышня пролежала в больнице без сознания. Несмотря на заявления врачей о том, что полученные травмы не совместимы с жизнью, отец, в отличие от супруги, которая ни разу не пришла в госпиталь, не отходил от дочери ни на шаг. Глядя на обвитое гипсовым корсетом неподвижное тело Фриды, мужчина считал победой каждый ее вдох и выдох.
Вопреки прогнозам светил медицины, Кало очнулась. После возвращения с того света Магдалена почувствовала невероятную тягу к написанию картин. Отец сделал для горячо любимого чада специальный подрамник, позволявший творить лежа, а также прикрепил под балдахином кровати большое зеркало, чтобы дочь во время создания произведений могла видеть себя и окружающее ее пространство.
Уже через год Фрида сделала свой первый карандашный набросок «Авария», в котором бегло зарисовала катастрофу, искалечившую ее физически и душевно. Твердо встав на ноги, Кало в 1929 году поступила в Национальный институт Мексики, а в 1928 году стала членом коммунистической партии. В то время ее любовь к искусству достигла своего апогея: Магдалена днем сидела за мольбертом в художественной студии, а вечерами, облачаясь в экзотический наряд, скрывавший ее увечья, отправлялась на вечеринки.
Изящная, утонченная Фрида непременно держала в руках бокал вина и сигару. Непристойные остроты экстравагантной женщины заставляли гостей светских раутов хохотать без остановки. Поразителен контраст между образом импульсивной, жизнерадостной особы и проникнутыми ощущением безысходности картинами того периода. По заявлениям самой Фриды, за шиком красивых одеяний и лоском вычурных фраз скрывалась ее покалеченная душа, которую она являла миру только на холсте.
Интересные факты
- В начале своего творческого пути Джорджия работала в рекламной фирме, занимающейся дизайном вышивки и кружев.
- О’Кифф коллекционировала классическую музыку. Особенно она любила Бетховена, Шумана, Гайдна и Баха.
- Художница почти никогда не подписывала свои работы. Лишь изредка она писала своё имя на обороте холста.
- В тридцатые годы О’Кифф приобрела автомобиль Ford A, на котором она лихо разъезжала по Нью-Мексико и который она превратила в мобильную студию.
- На Призрачном ранчо Джорджия установила большие окна так, чтобы из ее кровати можно было любоваться горой Педернал, которую она одержимо рисовала почти 30 раз. «Это моя личная гора», — сказала она однажды. «Она принадлежит мне. Бог сказал мне, если я нарисую ее достаточное количество раз, она станет моей».
- В 1945 году она стала первой женщиной, удостоенной личной ретроспективы в нью-йоркском Музее современного искусства.
- О’Кифф работала в любую погоду. Во время ливней она устанавливала палатки из брезента и рисовала в перчатках, когда становилось слишком холодно.
- Страсть к искусству не угасла с потерей зрения. Она заявила: «То, что заставляет меня творить, все еще здесь». В 80 лет занятия живописью стали невозможны, и О’Кифф начала экспериментировать с лепкой из глины и занималась этим до конца жизни.
- Сегодня район Нью-Мексико, где художница провела несколько десятилетий, называют «страной О’Кифф».
- В 2014 году картина «Дурман/Белый цветок No. 1» была продана на аукционе Sotheby’s за 44,4 миллиона долларов. Джорджия стала автором самой дорогой картины, написанной женщиной.
Ее искусство устанавливает рекорды
В 1939 году, когда Лувр приобрел ее картину «Рамка», Кало стала первым мексиканским художником 20-го века, чьи работы вошли в крупную международную коллекцию. Автопортрет 1938 года в настоящее время экспонируется в парижском Центре Помпиду в рамках Национального музея современного искусства.
Автопортрет 1938 года
Но это не единственный рекорд, который побила Фрида. Ее первая картина «Дерево надежды стоит твердо» (1944), когда она была продана на аукционе в 1977 году, принесла только 19 000 долларов. Однако, со временем ее работы стали набирать популярность и уже к 1984 году они были объявлены частью национального культурного наследия Мексики, что сделало ее картины привлекательными на международных аукционах. В 1990 году она была первой латиноамериканской художницей, чью работу продали на аукционе за 1 миллион долларов. Ее картины продолжают набирать обороты: в 2016 году «Два влюбленных в лесу» продаются за 8 миллионов долларов.
Эти достижения становятся еще более ошеломляющими, если вспомнить, что при ее жизни ее обычно называли «женой Диего Риверы», а не художником.
«Раненый олень»
Тематика этой работы близка к уже рассмотренной нами «Сломанной колонне». Здесь Фрида вновь обнажает зрителю свою душу, рефлексируя о переживаемой ей эмоциональной и физической боли.
Художница изображает себя в виде грациозного оленя, тело которого пронзают стрелы. Почему выбор пал именно на это животное? Есть предположения, что художница ассоциировала с ним страдания и смерть.
В период, когда создается автопортрет, здоровье Фриды начало стремительно ухудшаться. У нее началась гангрена, которая требовала скорейшей ампутации. Каждая секунда жизни Фриды приносила ей мучительную боль. Отсюда столь трагичные и пугающие своей обреченностью мотивы ее последних автопортретов.
Детство и юность
Фрида родилась в 1907 году в Мехико в интеллигентной семье.
Она — третья дочь Гулермо и Матильды Кало. Ее отец был фотографом, по происхождению — еврей, родом из Германии. Мать — испанка, рождённая в Америке, в ее жилах текла кровь испанских конкистадоров. Мать обладала очень сильным характером, была властным человеком, отец – намного более мягкий, к тому же больной – он страдал от эпилептических припадков.
Семья Кало была строгих нравов, впрочем, в те времена и Мексика не отличалась особенной свободой мысли. У девушки были две сестры и няня-индианка. Старшей – Матите – маленькая Фрида даже помогла сбежать из дома с любимым человеком, младшая – Кристина – впоследствии сыграет в судьбе художницы роковую роль. В 6 лет девочка перенесла полиомиелит, после болезни на всю жизнь осталась хромота, а её правая нога стала тоньше левой, что Кало всю жизнь скрывала под длинными юбками. Столь ранний опыт борьбы за право полноценной жизни закалил характер Фриды. «Фрида — деревянная нога» — жестоко дразнили ее сверстники. А она наперекор всем плавала, играла с мальчишками в футбол и даже занималась боксом. На ногу натягивала по 3–4 чулка, чтобы нога выглядела, как здоровая. Физический дефект помогали скрывать брюки, а после замужества — длинные национальные платья, какие до сих пор носят в штате Оахака и которые так нравились Диего. Впервые Фрида появилась в таком платье на их свадьбе, одолжив его у служанки.
В 15 лет она поступила в «Препараторию» (Национальную подготовительную школу) с целью изучать медицину. Из 2000 учащихся в этой школе было всего 35 девушек. Таким образом, Фрида Кало входила в число первых 35 женщин, зачисленных в государственный университет. Фрида сразу же заработала авторитет, создав с восемью другими учащимися закрытую группу «Качучас». Её поведение часто называли эпатажным.
Живопись
Фрида Кало прославилась за счет своих колоритных автопортретов (всего написано 70 полотен), отличительной особенностью которых являлась сросшаяся бровь и отсутствие улыбки на лице. Свою фигуру художница часто обрамляла национальной символикой («Автопортрет на границе между Мексикой и США», «Автопортрет в образе Техуаны»), в которой превосходно разбиралась.
В работах художница не боялась обнажать как свои («Без надежды», «My birth», «Всего-то несколько царапин!»), так и чужие страдания. В 1939-м поклонница творчества Кало попросила ее отдать дань памяти их общей приятельнице – актрисе Дороти Хейл (девушка покончила с собой, выбросившись из окна). Фрида написала картину «Самоубийство Дороти Хейл». Заказчик пришел в ужас: вместо красивого портрета, утешения для родных, Магдалена изобразила сцену падения и безжизненное тело, истекающее кровью.
Достойно внимания и произведение под названием «Две Фриды», которое художница написала после краткосрочного разрыва с Диего. Внутреннее «я» Кало представлено на картине в двух ипостасях: Фриды мексиканской, которую безумно любил Ривера, и Фриды европейской, которую отверг возлюбленный. Боль потери выражена сквозь образ кровоточащей артерии, соединяющей сердца двух дам.
Мировая известность пришла к Кало, когда в 1938 году в Нью-Йорке состоялась первая выставка ее работ. Однако быстро ухудшающееся здоровье художницы сказалось и на ее творчестве. Чем чаще Фрида ложилась на операционный стол, тем мрачнее становились ее картины («Думая о смерти», «Маска смерти»). В послеоперационные периоды были созданы полотна, пестрящие отголосками библейских историй, – «Сломанная колонна» и «Моисей, или Ядро творения».
К открытию выставки ее работ в Мексике в 1953 году Кало уже не могла самостоятельно передвигаться. За день до презентации были перевешаны все картины, и красиво оформленная кровать, куда легла Магдалена, стала полноценной частью экспозиции. За неделю до смерти художница написала натюрморт «Да здравствует жизнь», отражавший ее отношение к смерти.
Картины Кало оказали огромное влияние на современную живопись. Одна из выставок в музее современного искусства в Чикаго была посвящена влиянию Магдалены на мир искусства и включала работы современных художников, для которых Фрида стала источником вдохновения и примером для подражания. Выставка проходила под названием «Свободные: современное искусство после Фриды Кало».
Совместная жизнь
Это был вулкан, без преувеличения. Кало Фрида, пылкая, увлекающаяся, практически боготворила своего мужа, признавая его талант, но при этом позволяя себе указывать на огрехи в работе. Диего бесился, крушил все, что попадалось под руку, и уходил из дома, при этом всегда возвращаясь. Справедливости ради стоит отметить, что на жену руку он не поднимал, хотя не брезговал подобными жестами ранее — одну из своих любовниц, что родила ему дочь, он чуть не зарезал. Вероятно, это связано с тем, что он признал в ней равную — как по духу, так и по таланту. Однако это не мешало ему ворошить юбки всех женщин, что встречались ему на пути. Фрида Кало, фото которой вы можете увидеть ниже, терзалась, страдала, но не прекращала любить.
Пять лет совместных плясок на пороховой бочке окончились шумным разрывом, однако жить отдельно друг от друга они так и не научились — через год сошлись вновь. Измены мужа продолжились, равно как и терзания жены. Стремясь хоть как-нибудь отомстить, художница тоже пустилась в разнос, пуская в свою постель как мужчин, так и женщин. Естественно, Диего рвал и метал, ведь, по его мнению, что Юпитеру доступно, не дозволено быку.
Жизнь и сотрудничество со Стиглицем: 1917 – 1946
Стиглиц развёлся со своей женой Эммелиной Обермайер, с которой прожил в браке 20 лет, и сделал предложение О’Киф. Та согласилась, но сохранила свою фамилию. Они поженились в 1924 году. В период с 1918 по 1937 год Стиглиц сделал более 300 фотографий супруги. В письме Полу Стренду Стиглиц писал: «Всякий раз, когда она смотрит пробные снимки, (она) влюбляется в саму себя или, скорее, в версии себя – их очень много». Интересно, что много лет спустя О’Киф признавалась, что при просмотре своих фотографий у неё создаётся впечатление, что она прожила несколько жизней.
Фотопортреты также принесли О’Киф славу, но славу специфического характера: многие знали её именно как жену известного фотографа. В связи с этим её собственные абстрактные работы стали рассматривать с фрейдистских позиций, что вызывало негодование художницы; в результате она порвала с абстракционизмом и переключилась на цветы, но и в них критики практически единодушно увидели эротические намёки. Стиглиц считал работы О’Киф манифестацией «вечной женственности». У него был «гендерный» взгляд на искусство, и он считал женское и мужское начала принципиально разными и несовместимыми.
В 1929 году их брак распался, однако Стиглиц до конца своих дней продолжал выставлять и популяризировать творчество О’Киф
Благодаря его усилиям к концу 20-х она стала самой важной и при том самой высокооплачиваемой художницей в США, и в течение последующих 20 лет у неё не было отбоя от заказчиков
После развода О’Киф научилась водить машину и приобрела себе модель Форда «А». На этом автомобиле она самостоятельно путешествовала по Нью-Мексико, делая зарисовки.
«Фрида — деревянная нога»
В шесть лет Фрида заболела полиомиелитом, болезнь приковала задорную, непоседливую малышку на девять месяцев к постели. Белые простыни, сменяющие друг друга медсестры, боль и лекарства стали постоянными спутниками ее жизни. Девочка поправилась, но из-за атрофированных мышц навсегда осталась хромой — за это местная детвора называла ее «Фрида — деревянная нога».
Отец взял на себя заботу о больной дочке. Он придумал для нее целый комплекс упражнений, который казался в то время немыслимым для девочки из уважаемой мексиканской семьи. Она каталась на роликах и ездила на велосипеде, хотя эти виды спорта традиционно считались мужскими, а также занималась греблей и борьбой, играла в мяч. Хромота со временем стала менее заметной, но нога оставалась очень худой. Фрида пыталась это скрыть, надевая несколько пар чулок под высокие сапоги, а позже носила брюки и мешковатую одежду.
№2 «Обмен» Виллем де Коунинг, $300 млн
Индивидуальный стиль американского экспрессиониста голландского происхождения Виллема де Конинга сложился на рубеже 30-х и 40-x годов под влиянием Пикассо и Миро. Но в 50-е, вдохновленный Францом Клайном, он начал переосмысливать свое творчество, и «Обмен» стал одним из первых пейзажей «нового» Коунинга. Именно абстрактные картины стали визитной карточкой художника.
Коунинг продал картину вскоре после завершения за 4000 долларов архитектору Эдгару Кауфманну-младшему, чей отец, миллионер Эдгар Кауфманн, владел универмагом Кауфманна в Питтсбурге. Кауфманн-младший продал картину вместе с другими предметами своей коллекции на аукционе «Сотбис» в Нью-Йорке в ноябре 1989 года, где ее купил японский арт-дилер Шигеки Камеяма за 20,7 миллионов долларов. На тот момент эта была самая высокая цена за работу живущего художника.
После 1990 года работа была продана американскому продюсеру Дэвиду Геффену, притом в разы дешевле. Но Геффен знает толк в успешных сделках — в сентябре 2015 года он смог продать картину за 300 миллионов долларов миллиардеру Кену Гриффину. Тогда Гриффин одновременно приобрел сразу 2 работы — «Обмен» и «Номер 17А» Джексона Поллока, за которую он заплатил 200 миллионов. Сейчас «Обмен» находится в аренде в Чикагском институте искусств.
Нью-Мексико
В 1929 году у О’Киф возникла потребность найти новый источник вдохновения и уехать подальше от Лейк Джордж, где её окружали родственники и знакомые бывшего мужа. Она подумывала провести лето в Европе или приобрести другую студию в Нью-Йорке, но в конечном итоге её выбор пал на Санта-Фе, Нью-Мексико. О’Киф участвовала в походах и написала одну из своих самых знаменитых работ – «Дерево Лоуренса». Она стала приезжать в штат Нью-Мексико ежегодно.
В период с 1932 по 1934 году О’Киф пережила серьёзный нервный срыв и была вынуждена проходить длительный курс лечения. Стресс был отчасти вызван тем, что она не уложилась в сроки и не смогла выполнить фреску для Радио-сити-мьюзик-холла в Нью-Йорке. Она была госпитализирована в конце 1932 года, проходила реабилитацию на Бермудах и вернулась к живописи лишь в январе 1934-го. Летом она приехала в Нью-Мексико, в августе впервые посетила Гоуст-ранч и немедленно решила поселиться на ранчо. В 1940-м она окончательно обосновалась на новом месте. Её дом славился своим гостеприимством; к ней часто приезжали друзья и знакомые, среди которых – певица Джони Митчелл, поэт Аллен Гинзберг, фотограф Ансель Адамс и др.
В 1943 году Институт искусств Чикаго организовал масштабную ретроспективную выставку. Ещё одна солидная ретроспектива открылась в 1946 году в нью-йоркском Музее современного искусства – это была первая в истории ретроспектива работ женщины-художницы в МоМА.
13 июля 1946 года Альфред Стиглиц скончался от церебрального тромбоза. О’Киф похоронила его в Лейк Джордж и следующие три года разбиралась с его наследием.
Через три года после смерти супруга О’Киф окончательно переехала в Нью-Мексико. В течение нескольких лет она совершала длительные прогулки по пустынным окрестностям. Суровые ландшафты вдохновили её на создание цикла работ, изображающих голые скалы, выжженную солнцем землю и черепа животных. Ветер в этих местах настолько силён, что порой художнице было трудно удержать мольберт. Когда жара становилась невыносимой, она заползала под машину.
Излюбленными местами О’Киф были скалы Плаза Бьянка недалеко от Абикью и гора Серро Педернал, что в 150 милях от Гоуст Ранч. «Это моя персональная гора, – говорила О’Киф, – Она принадлежит мне. Господь сказал, что если я нарисую её достаточное количество раз, то подарит её мне».
В 1977 году О’Киф писала: «Кажется, что здешние скалы практически нарисованы для тебя – но только кажется – до тех пор, пока не попытаешься нарисовать их самой».
№ 8 «Шагающий человек» Альберто Джакометти, $104,3 млн
Бронзовая скульптура была создана в 1961 году швейцарским мастером Альберто Джакометти. Это был первый вариант из его серии статуй на такую тематику. «Шагающий человек» до сих пор считается одной из самых важных работ Джакометти и самой дорогой скульптурой в мире.
3 февраля 2010 года скульптура была продана на лондонском аукционе «Сотбис» за рекордную для скульптур сумму — 65 миллионов фунтов стерлингов (или 104,3 миллиона долларов). На аукционе не ожидали получить такую сумму, ведь конечная цена лота почти в четыре раза превысила его стартовую стоимость. Покупательницей стала Лили Сафра — гражданка Бразилии и резидент Монако, миллиардер из списка Forbes, вдова бразильского банкира Эдмонда Сафра и известный филантроп.
«Viva la Фрида»
Поток переведенных на русский книг про Фриду Кало увеличился с ретроспективой Viva la Frida, в 2018-м и 2019-м показанной в Москве и Санкт-Петербурге. Визуальная биография, комикс для детей, настольные книги — читать о мексиканской художнице можно в любом формате. Одну из лучших биографий Фриды написала Кристина Буррус, искусствовед и куратор, неоднократно сталкивавшаяся с работами Кало и ее супруга Диего Риверы и организовавшая множество выставок по всему миру.
«Картины Фриды — это постоянное балансирование на грани жизни и смерти, — Кристина Буррус приводит в пример натюрморт с начертанным на нем девизом «Да здравствует жизнь!». — Словно желая откусить от жизни последний кусочек, она впилась зубами в сочную плоть арбуза».
«Viva la Фрида», 616 рублей, «Манн, Иванов и Фербер», mann-ivanov-ferber.ru
«Загляните под стол»
— Розыски велись по горячим следам? Это же огромное полотно, его трудно было украсть незаметно…
— Проблема в том, что работа не была принята ни на какой музейный учёт.
Поэтому, конечно, не было возбуждено никакого дела для её поисков.
К сожалению, и в галерее Варшавы нет документации, которая фиксирует временные выставки и сохранность предметов. Они считают, что работа была отправлена обратно в Советский Союз. В архивах ВОКСа нет ничего про то, что работа приехала обратно.
— То есть дальше ваши поиски могут идти только по наитию? Где вы искали картину?
— Да, это большое поле для размышлений, куда она делась. Хельга Пригниц-Пода два года назад была куратором выставки Фриды в Польше. И она предположила, что могут быть живы люди, которые видели её. Она искала среди частных коллекционеров, обещала награду за сведения о картине. Ни звука.
- Катарина Лопаткина, искусствовед
Когда в 2018 году у нас в Москве открылась выставка «Фрида и Диего», которую я курировала, я тоже в каждом интервью обращалась ко всем, что, если вы видите старый хороший стол, загляните — может на обороте там нарисована картина. Я предполагаю, что картина могла вернуться обратно, но ВОКС мог передать её какой-то организации, где её потом списали, дверь сделали, или стол.
— Больше всех в этой картине был заинтересован Диего. Может быть так, что он просто не отдал картину, и она сейчас хранится где-нибудь между стен в «Синем доме»?
— Вся история была реконструирована мной на основании документов. Только в архиве МИД в общей сложности я провела около трёх месяцев. Везде какие-то зёрнышки находишь и начинаешь историю складывать.
Дело в том, что выставка была передвижная. Тур начинался с Польши, дальше были София, Бухарест, Прага, Берлин, затем планировалось привезти выставку в СССР и дальше — в Китай. Сохранилась документы — переписка между организационным комитетом выставки и Диего Риверой. Они обвиняли его в том, что он не договорился с советскими властями о турне картины Фриды вместе с выставкой от Польши до Китая, а договорился только на Варшаву, после чего работу Фриды нужно было отправить обратно.
Какое-то время у меня была надежда, что всё-таки работа вопреки договорённостям поехала с выставкой дальше, а не обратно в Союз.
Если бы Диего хотел воспользоваться моментом, то ему было бы проще сделать это, если бы картина поехала дальше. Но из-за его договорённостей я думаю, что полотно осталось в Польше или вернулось обратно. А если это был дипломатический груз, просто ящик, то даже при сохранившейся документации можно никогда не узнать, что в нём на самом деле было. Поэтому на сегодняшний день достоверно выяснить, прибыла работа обратно в СССР или нет, не представляется возможным.
Joan Mitchell: Lady Painter
«К впечатляющей книге Патриции Альберс, как и к масштабным полотнам Джоан Митчелл, стоит обращаться по утрам, — писал журнал New Yorker, — чтобы это занимало вас на целый день». Митчелл была суровой, дисциплинированной, смелой и ослепительной, готовой противостоять мужчинам-художникам и опровергнуть мнение о том, что женщина не создана для живописи.
О героине абстрактного экспрессионизма 1950-х, 1960-х и 1970-х, «дочери американской революции» и человеке, воспринимавшем мир в цветах и эмоциях, Патрисия Альберс рассказывает на пятиста с лишним страницах. В первую биографию такого масштаба поместились рабочие моменты и подробности личной жизни, эволюцию Митчелл как художницы Альберс описывает так же подробно, как замужество, романы и дружеские связи.
