Михаил шибанов: жизнь и творчество художника

Картины Михаила Шибанова

Казалось, шибановская загадка получила полное разрешение и знатоки могут отвести новооткрытому художнику приличествующее ему место портретиста средней руки, который однажды — в портрете Дмитриева-Мамонова — сумел подняться до высот подлинного искусства. Об этом полотне справедливо писали, что оно «выдерживает сравнение с наиболее знаменитыми произведениями изысканного искусства XVIII века как по тонкости рисунка, так и по своей уверенной нежной технике».

И оставаться бы Михаилу Шибанову хрестоматийным примером одной-единственной творческой удачи, одного взлета, одного счастливого напряжения сил, если бы новое открытие не перевернуло только что сложившееся представление специалистов — Третьяковская галерея приобрела два старинных полотна, на обороте одного из которых стояло: «Сия картина представляет суздальской провинцыи крестьян. Писал в 1774 году Михаил Шибанов», а на обороте другой — «Картина представляющая… празднество свадебного договору, писал в той же провинцыи в селе Татарове в 1777 году Михаил Шибанов».

Две эти работы почти на пятьдесят лет предвосхищали крестьянские жанры Алексея Гавриловича Венецианова, которого было принято считать «первым по времени русским живописцем натурального направления и родоначальником русской бытовой живописи».

Но история русского жанра ничуть не потеряла в своем достоинстве от того, что теперь у ее истоков уже не стоял выдающийся талант Венецианова — своим первенством Михаил Шибанов обязан не только счастливой находке новой темы, но и незаурядной технике, удивительной у крепостного мастера, не прошедшего академической школы.

И «Крестьянский обед» и «Свадебный договор» написаны отнюдь не средним портретистом, а зрелым, первоклассным мастером, правда, в полотнах чувствуется скованность, статичность, и это вполне естественно — так вообще писали в его время. Но композиция законченна и продуманна, типы выразительны, колорит глубок и полнозвучен. И подлинно удивительны для России конца XVIII века — когда у самых передовых ее ученых только-только пробуждалась мысль о необходимости серьезного описания народного быта — серьезные этнографические интересы крепостного художника.

М. Шибанов: картина “Празднество свадебного договора”

Картина сговора, с научной добросовестностью переданная художником, намного опередила первые словесные описания крестьянского свадебного обряда. В этом ее особенная ценность.

Шибановское окно в 1777 год уникально не только для истории русской живописи, но и для отечественной науки. Возможно, Татарово было родным селом художника — Потемкин владел землями и в «суздальской провинцыи», — и тогда становится понятным не только его прекрасное знание народного быта, но и труднообъяснимое в другом случае богатство техники: суздальские иконописцы издавна славились своим переходящим из рода в род мастерством.

Свадебный договор (в разных местностях его называли по-своему — сговор, рукобитье, заручины, пропоины) следовал за удачным сватовством и играл в деревенской свадьбе ту же роль, что помолвка в более позднем городском обряде.

Церковное обручение почти полностью поглотило древний языческий ритуал, а в XIX веке исследователям приходилось записывать уже полустертые особенности церемонии и неосознаваемые самими певцами образы «сговорных» песен. Исконный смысл символики сговора был потерян задолго до времени Шибанова, но форма обряда, которой каждое поколение находило все новые объяснения, хранилась тщательно и ревностно.

Шибанов отметил и это традиционное отношение к древнему ритуалу

Посмотрите, с каким вниманием следят за течением церемонии женщины, толпящиеся за плечами невесты, как трепетно они стерегут возможную ошибку, способную, по старинным поверьям, перевернуть всю судьбу молодых

Очень удачно и естественно Шибанов выделил основные символы сговорного обряда, и сделал это не в силу знания их открытой сути — ведь ее не сознавали и сами участники церемонии, а из-за творческой чуткости и настороженности: художник сумел уловить ту инстинктивную уважительность, с какой относились к этим, самым главным некогда, атрибутам действующие лица сцены. Художник выделил каравай на столе, перстень на пальце жениха и заставил нас — невольно продолжающих жест молодого мужчины в красном зипуне — подумать о лавке в углу («на куте»), куда тот зовет присесть жениха и невесту. И все это не случайно, подтверждают гипотезы, возникшие позже, чем через столетие.

Во времена матриархата (кстати, именно поэтому церемонией руководят женщины) и позже, в патриархальную эпоху, суть сговора, по-видимому, состояла в том, чтобы испросить разрешения божества-предка выйти из рода, получить благословение и в его незримом присутствии скрепить договор магическими неразрушимыми узами.

В восточнославянской свадебной обрядности символом божества рода бывал либо «столб» у печи, заменивший священный огонь древнего семейного очага, либо каравай. У Шибанова изображен «коровайный ритуал» (печь вообще не фигурирует в композиции)— наиболее древний, сложный и многозначный.

Зрителю не видна лавка на картине Шибанова, но, вернее всего, в тот вечер 1777 года она была покрыта вывернутым овчинным тулупом, заменившим на крестьянских церемониях шкуру тотемного животного восточных славян — бурого медведя.

«Посад» на шкуру, который позже — на самой свадьбе, происходил еще с большей торжественностью, должен был передать жениху силу общего предка и обеспечить невесте многочисленное и счастливее потомство. Но до этого момента невесте надо было получить от более близкого предка — родоначальника ее собственного семейства — разрешение уйти к очагу жениха, под защиту и покровительство нового божества. И расставаясь с духом-охранителем, ей, конечно же не пристало радоваться — поэтому так грустны русские невесты, поэтому причитают и плачут, старательно изображая неохоту и принужденность.

Напряженное ожидание, охватившее всех присутствующих, заставляет предположить, что еще не прошел самый важный момент сговора — «связывание» молодых. На столе расстилался платок (на картине он еще в руке у невесты), в него клали кольца, трижды поднимали над головами, потом жених и невеста менялись кольцами и, в заключение обряда, платок связывал руки суженого и ряженой.

Жениху и невесте — сто лет, да вместе!

По материалам старинного журнала…

Отрывок, характеризующий Шибанов, Михаил

– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя. – Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c’est le remord et la maladie. II n’est de bien que l’absence de ces maux. Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь. – А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите. Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался. – Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя. – Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец? – Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро. И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера. – Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.

Приглашенные гости

По правую сторону от невесты и позади нее теснится толпа приглашенных гостей. А за столом уже сидит отец девушки с несколькими мужчинами (вероятнее всего, сыновьями), хвалебно поднимающими бокалы за здоровье и любовь молодых. Мужчины и женщины одеты в богато расшитые и украшенные наряды (сарафаны, кокошники, суконные зипуны). Все гости объединены одним движением, что позволило создать завершенную композицию поздравлений.

Отдельного внимания заслуживают детализированные ткани нарядов приглашенных гостей:

точность цвета и фактуры;
возможность распознать тип материала и сорт;
этнографическая верность праздничных нарядов;
художественность одеяний с цветовым разнообразием;
тонкость колористической гаммы;
декоративное единство костюмов.

Все это добавляет изображенному событию торжественности и традиционности. Словно все гости и сами виновники праздника чтят традиции.

Основная тематика

Основная тема крутится вокруг таинства знакомства жениха с невестой и заключения договора о браке, что тогда проводилось повсеместно крестьянскими семьями. Но не так важен сюжет, как тематика, затрагивающая жизненный образ простого люда. Тогда это не было популярно среди художников. Бытовые сцены не рисовались. Русское искусство было представлено пейзажной живописью, автопортретами, картинами с пышно одетыми людьми.

Шибанову удалось произвести в то время истинную революцию. Ведь ранее такому картинному жанру отводилось низшее место. Простой быт считался недостойным художественной кисти мастера. Несмотря на это, домашние упражнения, направленные на изучение бытовой живописи, существовали и практиковались художественными академиями. Но и там грубое изображение народных сцен не допускалось.

Михаил Шибанов первым изобразил на холсте обыденность крестьянских семей. Ранее русских крестьян рисовали только приезжие художники — Лепренс, Эриксен. Но предшественник у него все-таки был — А. Лосенко, использовавший образ простых работяг из села при написании картины «Владимир и Рогнеда».

Центральный сюжет

В основу положено празднование заключения сговора между семьями брачующихся. Подробнее о церемонии можно узнать из старинных описаний крестьянского быта в России. Суть договора заключается в обмене колеи, дарении подарков, смотрин невесты. Принятый сговор считался священным и нерушимым. Именно этот торжественный момент из жизни одной крестьянской семьи изображается на картине Шибанова.

Сообщение об арфе – описание, устройство и характеристика музыкального инструмента

Что сразу бросается в глаза при просмотре полотна:

Действия происходят в старой избушке, которая принадлежит родителям невесты.
Центральная роль отведена девушке, убранной в богатый национальный костюм.
Подле невесты стоит жених, одетый в нарядный кафтан, зеленое полукафтанье и розовую рубашку. Он спокоен и действительно влюблен в девушку, что прослеживается во взгляде.
По правую сторону стоят приглашенные гости.
По левую сторону располагается стол с праздничными блюдами и напитками.

История написания

Нарисована картина Шибанова была в 1777 году. Многофигурность требовала от художника создания полотна, способного уместить все элементы. Размеры готовой работы составили 199 на 244 см. Сейчас это произведение искусства находится в московской Третьяковской галерее. Живописные качества рисунка настолько покорили критиков, эстетов, искусствоведов, что он был поставлен в один ряд с другими, более выдающимися картинами XVIII столетия.

Не так много сохранилось сведений о написании произведения. Сохранившаяся авторская надпись на оборотной стороне холста позволяет обозревателю узнать, что рисунок посвящен свадебной церемонии, проводимой в те времена суздальскими крестьянами. Также художник обозначает место создания — писалось произведение в той же провинции. В своих изображениях Михаил Шибанов проявляет острый психологизм, передавая детально черты лица и переживания героев, меткую наблюдательность, творческую зрелость.

Несмотря на проникновенность реализма, на картине «Празднество свадебного договора» можно увидеть идеализацию крестьянской жизни. Существует немало теорий, почему художник выбрал именно такой стиль написания. Так как произведение писалось в Суздали, где тогда проживали государственные крестьяне, считавшиеся более зажиточными и благоустроенными, нежели крепостные их собратья, это оправдывает пышность праздника.

Произведение было написано спустя три года после трагичности судьбы крестьян, пострадавших от войны, возглавляемой Пугачевым. Свирепство репрессий, постоянные казни народа, жестокость царицы — все это не исчезло из памяти простого люда. Расправившись с крестьянским движением, помещики и правители хотели видеть на картинах поселян, которые благодарны императрице за мудрое правление. Никто не мог говорить правду, даже художники через картины. Возможно, это оправдывает идеализацию крестьянской свадьбы, изображенной на его творении. Но это не меняет того, что Михаил Шибанов стал своеобразным реформатором русского искусства.

https://youtube.com/watch?v=UhVR9yTdmB0