Любимое
— Любимые иконы, образы, которые предпочитаете писать, у Вас есть?
— Мне нравится иконография иконы Корсунской Божией Матери, и так сложилось, что я несколько раз писал ее. Очень много раз писал Нерукотворный Образ. Но это протоикона, поэтому имеет смысл вновь и вновь возвращаться к ней — чтобы увидеть самого себя, куда ты пришел или не пришел. Постоянно пишу святителя Николая. Он всегда узнаваем и его интересно писать.
Не очень люблю изображать святых, не имея хорошего образца, если есть только абстрактный лик, непонятно, как святой выглядел и мало информации, мало сведений… Получается, что создаешь условное изображение. Гораздо интереснее писать святого, память о котором сохранилась и бережно передается, или есть фотографии.
Я не раз писал по фотографиям святого Иоанна Кронштадтского, новомучеников
Для меня важно передать индивидуальные черты святых, освященные Божественным светом
— Что интереснее — монументальная церковная живопись или иконопись?
— Я люблю делать все, и особенно то, что не умею. Часто берусь за то, что никогда не пробовал, – из такого спортивного интереса. Это дает мне силы, вдохновение.
Хотя я могу смиренно и бесконечно повторять и повторять привычную работу, как музыкант, бесконечное число раз играющий произведения Баха или Моцарта. Это здорово.
А бывает, надо сделать что-то новое, например, расписать стену. Хотя сейчас это и физически уже тяжело и требует воли: надо себя понуждать, рано вставать, много работать. Нужна дисциплина и взаимодействие с людьми. Руководить росписью, расписывать в команде — отдельная тяжелая профессия. Потому сейчас я расписываю один — храм Казанской Божией Матери в подмосковной деревне Пучково.
Есть много вещей, которые я люблю делать: резать по дереву, по камню…
Очень люблю эллинское и египетское искусство. И не будь я иконописец, затеял бы какую-нибудь веселую роспись…
— Чем процесс написания иконы отличается от процесса написания картины?
— Процесс иконописи регламентирован. Через каждое действие, через повторение каких-то формул, символов человек приобщается к тому, что он делает. В идеале работа иконописца должна быть осмысленным служением, причем смыслом наполняется каждый шаг, начиная с выбора материала.
У меня есть опыт, когда я из бревна вырубал доску, готовил и писал икону. Все имеет значение, в том числе и приготовление краски: собирание материалов, растирание. Просто купить краску в банке – другое. Упускаешь в этом случае очень много полезного для души
Много важного содержится в самом технологическом процессе
У отца Павла Флоренского описано символическое значения каждого результата работы иконописца. Материальное делание с духовным очень связаны. В реальности все, о чем я говорю, получается осуществлять лишь частично.
Иван Сергеевич Соколов-Микитов.Краткая биография и творчество.
День рождения: 30.05.1892 года
Место рождения: урочище Осеки Калужской губ., Россия
Дата смерти: 20.02.1975 года
Место смерти: Гатчина, Россия
Русский писатель-путешественник Иван Сергеевич Соколов-Микитов родился в урочище Осеки Калужской губернии 30 (18) мая 1892 г. в семье приказчика купца-лесоторговца. Детство и ранняя юность писателя прошли на Смоленщине. В 1910 г. он поступил на сельскохозяйственные курсы в Петербурге, однако вскоре устроился в Ревеле (ныне Таллинн) на пароход торгового судна и в течение нескольких лет побывал в европейских, азиатских и африканских портах. В 1918 г. Иван Сергеевич Соколов-Микитов демобилизовался, уехал к родителям на Смоленщину. Работал там учителем единой трудовой школы. К этому времени он уже опубликовал первые рассказы, замеченные Буниным и Куприным.
С 1919 г. Соколов-Микитов – матрос торгового судна. В 1920 г. с парохода “Омск”, проданного в Гулле (Англия) с аукциона, Иван Сергеевич в числе команды был списан на берег. Началась вынужденная эмиграция. В Англии он прожил около года, а в 1921 году перебрался в Германию. После почти двухлетнего пребывания за границей Соколов-Микитов возвращается в Россию. Скитания по портовым ночлежкам Гулля и Лондона дали ему материал для “Чижиковой лавры” (1926).
После возвращения на Родину И.С.Соколов-Микитов участвует в арктических экспедициях на ледоколе “Георгий Седов”, возглавляемых О.Ю.Шмидтом. За экспедициями в Северный Ледовитый океан и на Землю Франца-Иосифа последовала экспедиция по спасению ледокола “Малыгин”. В ней Иван Соколов-Микитов участвовал как корреспондент “Известий”. Арктические экспедиции дают ему материал для цикла очерков “Белые берега” и очерковой повести “Спасение корабля”. Многочисленные путешествия писателя по стране описаны в книгах “Ленкорань” (1934), “Пути кораблей” (1934), “Летят лебеди” (1936), “Северные рассказы” (1939), “На пробужденной земле” (1941), “Рассказы о Родине” (1947).
Четверть века жизнь И.С.Соколова-Микитова была связана с Карачарово Конаковского района. В октябре 1951 г. писатель побывал у родственников, приобрел сруб и начал строить свой “карачаровский” домик.
С лета 1952 года Соколов-Микитов проводит в Карачарове большую часть года. Здесь Иван Сергеевич работал над книгами “Детство” (1953), “На теплой земле” (1954), “Звуки земли” (1962), “Карачаровские записи” (1968) и другие. В книге “У святых источников” (1969) он пишет: “С охотничьим ружьем за плечами я обошел ближние лесные угодья, путешествовал в лодке по Волге. Мне удалось побывать в глухих местах Оршанского леса, на Петровских озерах, куда не всякий год может проникнуть неопытный человек. Я знакомился с молодыми и старыми людьми, слушал их рассказы, любовался природой. Живя в Карачарове, написал несколько небольших рассказов, в которых изображена близкая моему сердцу родная природа”.
В областном литературно-художественном сборнике “Родной край” были опубликованы новые главы повести “Детство”. Писатель был членом редколлегии сборника. В областном книжном издательстве выходили его книги “Первая охота” (1953), “Листопадничек” (1955), “Рассказы о Родине” (1956) и др.
В карачаровский период Соколов-Микитов часто обращался к мемуарному жанру. Тогда были написаны “Автобиографические заметки”, “Свидания с детством”. Книга воспоминаний “Давние встречи”, которую автор писал до последнего дня, содержит портретные очерки писателей М.Горького, И.Бунина, А.Куприна, М.Пришвина, К.Федина, А.Грина, А.Твардовского, полярного исследователя П.Свирненко, художника и ученого Н.Пинегина и других.
В “карачаровском” домике бывали писатели А.Твардовский, В.Некрасов, К.Федин, В.Солоухин, журналисты, художники.
Умер И.С.Соколов-Микитов 20 февраля 1975 года. Урна с его прахом захоронена на кладбище в Гатчине.
В 1981 г. на “карачаровском” домике была установлена мемориальная доска.
————————————————————-
Божественная гармония
— Когда Вы первый раз сознательно увидели икону?
— Мне было лет 14-15, я учился в Московской средней художественной школе при Академии художеств. Она тогда находилась в Лаврушинском переулке, напротив Третьяковской галереи. Помню свои ощущения, когда входил в зал, где висел Звенигородский Спас Рублева: мурашки по телу. Безо всякой экзальтации, на которую, наверное, не способен совсем, я чувствовал свет, исходивший от иконы и воспринимал ее именно как Явление.
А незадолго до этой встречи я прочел Библию – по порядку – сначала Ветхий Завет, потом – Новый. Библию, напечатанную на тонкой папиросной бумаге, привезла из-за границы тетя.
А в 16 лет – крестился. Была, видимо, юношеская тоска, необходимость понять смысл жизни. Причем в острой форме: если нет смысла, то зачем жить? Это происходило не только со мной: что-то было в атмосфере, заставляющее людей искать выход из совершенно бессмысленной действительности. Потом я много встречал людей моего поколения (мне 52 года), которые в это время пришли в Церковь.
Крестившись, я стал задумываться о том, что надо бы попытаться написать икону. Но до окончания школы не успел. Потом пошел в армию, а точнее, во флот. В ноябре 1980-го демобилизовался и сразу же женился. А в декабре написал первую икону (доску для нее заготовил еще на службе). Это был список иконы святой Параскевы из Покровского собора на Рогожском кладбище. Икона не сохранилась, зато вторая — «Не рыдай, Мене, Мати» — хранится у нас дома.
— Что для Вас иконопись?
— Сначала было ощущение от встречи с иконой. Хотелось знать больше, понять. До осмысления, что такое икона, было еще далеко.
Только в процессе работы, спустя какое-то время, я стал думать, как иконопись внутренне связана с жизнью Церкви, с христианской философией. И вот только теперь мое понимание, что такое икона и для чего она, только-только начало формироваться.
Первое чувство, когда только начинал, было юношески-примитивным: я думал, что своим талантом мог бы послужить Церкви и людям. А потом появилось понимание совершенно другое, что это не служение Церкви и людям, а просто – путь. Аскетическая практика. Человек может заниматься формированием своей собственной души, выполняя какое-то делание.
Не хочу никого обижать, но часто люди, занимающиеся иконописью, производят предметы культа. С благородной целью – украсить храм, дать людям средство для молитвы и, что тоже достойно, на мой взгляд, заработать денег себе на жизнь. Но в идеале, это все должно быть второстепенным.
А главная цель – формирование собственной души. Если человек занимается церковным искусством, он настраивается на Божественную гармонию.
Александр Соколов
Пусть цветут сто цветов
— Я исповедую принцип председателя Мао: пусть цветут сто цветов. Выбирать, считаю, не стоит: дух дышит, где хочет, — отвечает художник на вопрос о том, какая иконописная манера ему ближе. – Знаменитый реставратор Адольф Овчинников как-то сказал: «Когда мы только начинали работать в реставрации, нам подавай только домонгольский период, а теперь извиняемся перед 18 веком».
Настоящие образы встречаются в разные времена. Так же, как и некачественные. Я один раз видел икону, написанную Феофаном Затворником, – это кошмар, отсутствие вкуса! Поражает контраст между его высоким духовно-аскетическим опытом в литературе, в его жизни, и художественной нечуткостью в иконописи.
— Все ругают копирование образцов. А как писать? Как найти путь, чтобы не уйти только в «реализацию я», либо – безличное копирование?
— Думаю, что лучше, конечно, человеку сидеть и копировать иконы и зарабатывать деньги, чем писать противоположного свойства предметы. Все-таки это как-то приобщает к Церкви.
По большому же счету тиражирование, копирование – это очень плохо, поскольку снижает и уровень требований к иконе, и искажает ее понимание.
И вообще, главная беда современного церковного искусства – невзыскательный вкус заказчиков, потребителей. Им главное – размер, сюжет. От иконы никто не ждет того, чтобы она была Божественным образом. Редких настоящих ценителей — священников, епископов – можно по пальцам перечесть, а потому они не могут оказывать серьезное воздействие на печальную ситуацию.
Процветает производство предметов культа, а церковное искусство — сакральное, духовное – остается уделом маргиналов.
— Маргиналов – в каком смысле?
— Церковное искусство, с одной стороны – элитарное: по определению, человек должен много знать и понимать. С другой стороны – маргинальное. Это удел тех, кто точно не будет «хозяином жизни». При этом церковное искусство открыто всем, но не всем нужно.
— Как же иконописцу не стать «штамповщиком?
— Образовываться. Читать книжки. И стараться как можно меньше делать и поступков, и икон – неосознанно. Как говорил мой очень хороший друг, церковный ювелир Марк Лозинский: «Люди живут и умирают, не приходя в сознание».
Когда я решил, что мне надо креститься, наш друг семьи, философ, исследователь античной философии, позвал меня к себе. После серьезной беседы он сказал: «Ну ладно, крестись!» На мое насмешливое «спасибо» заметил: «Не смейся. Понимаешь, ситуация бывает такая, что люди, приходящие в Церковь, думают, что они купили билет и сели в поезд, а дальше можно быть спокойным, что до конечной станции тебя довезут. Такая установка неприемлема».
Александр Соколов
